Да, мы совсем другие, с нашим более неповоротливым мышлением; мы медленно движемся по стрелке компаса, тогда как их, мятущихся и заблуждающихся, несут куда глаза глядят ветры воображения. (мужчины о женщинах)
Все дело в том, что , как бы ни была горька жизнь, надо жить. Но как – вот в чем вопрос.Трудиться изо дня в день – невелика премудрость.
… a woman, accepting love, has no defence.
Эмоциональные женщины нелегко сдаются. Называйте это гордостью, упрямством, как угодно.
Недавно мне исполнилось двадцать три года, и тем не менее я чувствовал себя таким же одиноким и растерянным, как в те давние дни, когда сидел на скамье четвёртого класса Харроу, без друзей, готовых утешить меня, а впереди открывался мир новых, незнакомых переживаний, входить в который я не хотел и страшился.
Истина – это нечто неуловимое, невидимое; иногда, сталкиваясь с ней, мы не узнаем ее, и обрести и постичь ее дано только старикам на пороге смерти либо очень чистым душой и молодым.Оба мы были мечтателями – непрактичные, замкнутые, полные теорий, которые никогда не проверялись опытом жизни; и, как все мечтатели, мы глухи к бурлящему вокруг нас миру. Испытывая неприязнь к себе подобным, мы жаждали любви, но застенчивость не давала пробудиться порывам, пока они не трогали сердца. Когда же это случилось, небеса раскрывались, и нас обоих охватывало чувство, будто всё богатство мироздания принадлежит нам, и мы были готовы без колебаний отдать его. Обо мы уцелели бы, если бы были другими.
Будь я другим человеком – ловким, проворным, острым на язык, практичным, – минувший год был бы обычными двенадцатью месяцами, которые пришли и ушли.
Всё дело в том, чтобы как бы ни была горька жизнь, надо жить.
– Что ж, уезжайте, если хотите, – сказал я, – но не теперь. Подарите мне еще несколько недель, чтобы я сохранил их в памяти. Я не путешественник.
Мой мир – это вы.
Женщины – это особая раса.
Меня поразило – и мне не забыть этого чувства, – как беззащитна женщина, принимающая любовь. Возможно, женщины держат это в тайне, чтобы привязать нас к себе. И берегут свою тайну до последнего.
Мне тридцать пять, а для женщины это всё равно что девяносто девять.
Женщины, особенно Рейчел, в своих поступках руководствуются эмоциями. Мы, мужчины, как правило, хотя и не всегда, – рассудком.
Да, я ревновал. Пожалуй, Луиза была права. Ревновал, как ребенок, который должен делить с посторонним того единственного, кто есть у него в жизни.
