Как меняется человек, смотря по тому, кто его собеседник, как меняется даже манера говорить.
— Не понимаю, откуда у тебя такая власть над моим несуществующим сердцем?
Тот, кому нечего терять, может всего добиться, того, кто не чувствителен к боли, ничто не ранит.
Мы можем отдавать только то, что в нас есть, не больше.
Вы кое что забыли про ваши драгоценные розы, Ральф: у них есть еще и острые, колючие шипы.
Она училась уму-разуму. Что бы про тебя ни думали другие, это все равно, все равно, все равно.
Он лопает все, что не может слопать его самого. (про собаку)
… Но слова о любви бессмысленны.Я мог кричать тебе, что люблю ,тысячу раз в день, и все равно ты бы сомневалась. Вот я и не говорил о своей любви, я ею жил.
– Никому и никогда не испытать чужую боль, каждому суждена своя, – сказал он.
Если вы так сильно ее любили, значит, она настолько женщина, что способна это понять.
… только лучшие уходят молодыми.Зачем мы скорбим? Тебе посчастливилось, что ты так рано ускользнул от этой бездарной жизни.Быть может, это и есть ад – долгий срок земного рабства.Быть может, сужденные нам адские муки мы терпим,когда живем …
Мы сами создаем для себя тернии и даже не задумываемся, чего нам это будет стоить. А потом только и остается терпеть и уверять себя, что мучаемся не напрасно.
Ведь только тому, кто хоть раз поскользнулся и упал, ведомы превратности пути.
Не тот храбрец, кто великан, а тот великан, кто храбрец!
Совершенство в чем бы то ни было – скука смертная!
— Почему вы ее так не любите? — спросил он.
— Потому что ее любите вы, — был ответ.
– …После тебя тут жить нельзя. – На одном конце стола высилась шаткая колонна немытых тарелок, на них кое-где устрашающими усами топорщилась плесень. – Ты что, совсем никогда посуду не моешь?
Джастина фыркнула, не проявляя ни малейшего раскаяния:
– Дэн говорит, я посуду не мою, а брею.
– Сперва тебе придется ее подстричь.
Понять, в чём ошибка, ещё не значит её исправить.
Она слишком хорошо знала сына и не сомневалась: одно её слово — и он снова будет здесь, а значит, никогда у неё не вырвется это слово. Если дни ее долги и горьки, ибо она потерпела поражение, терпеть надо молча.
Одно удовольствие – читать письма, тяжелая работа – писать.
Самым лучшим женщинам приходится тяжелей всех.
"Она достойна лучшей участи, но рождена не для лучшего."
Все лучшее покупается лишь ценою великого страдания.
