Наш Мир создан ребенком в момент пробуждения, поэтому в нем так много нелогичного, избыточного, чрезмерного. Наш Создатель умеет жестоко карать, но он по-своему благороден, он талантлив и любопытен – это спасло наш Мир в трагический момент его создания… Наш Создатель, по-видимому, совсем не умеет любить и уже никогда не научится.
Страшно подумать, как мало удовольствий у маленькой, рябой, узкобедрой девушки в поселке, где занимаются только лесом и сплавом.
– Разве чтение и письмо не важны для постижения мира?
– Важны… Как же много людей, которые умеют бегло читать, и знают имена всех былых властителей и даты войн между ними, и умножают в уме громоздкие числа… Но не имеют понятия о том, что такое Мир, и, вместо того, чтобы делать его устойчивым, еще больше расшатывают и без того хлипкую реальность. Сеть – братство мыслящих ясно, глядящих прямо, четко связывающих причину и следствие. Вот чему я пыталась научить этих детей, но родители посчитали, что я напрасно забиваю им голову.
– И что было дальше?
– Я потеряла свою школу, ученики разбрелись, и Сеть стала короче на одну ячейку.
– Мы никогда не умрём, – сказал он, видя свое отражение в её глазах.
И стало так.
… кто ленится – тот сам себе древесная лягуха.
– А в поселке Длинный День есть красивый брачный обычай. Становясь мужем и женой, молодые меняются тенями. Во время свадебного обряда, в солнечный день или у большого костра, дают друг другу клятву верности и в знак любви и доверия отдают другому свою тень… Считается, что с этой минуты жена отбрасывает тень мужа, а муж – тень жены, и они никогда не расстаются. Отсюда поверье, что пасмурный день и темная ночь без огня подходят для супружеских измен.
– «Я могу передать тому, кто ведет войска, ваши извинения».
Старик долго медлил, прежде чем сложить очередное послание.
– «Мы не можем извиняться. Мы казнили тех, кто хотел войны. Хотя мы понимаем, что они были правы… Язык умирает. Но мы просим не начинать войну сегодня».
– «Война, – от волнения Шмель стал составлять простые, лишенные баланса послания. – Зачем?»
Старик пододвинул к нему новый кубок:
– «С войной расцветает язык. Молодые не говорят, безъязыкие, как звери. Война (непонятно) путь языку. Война делает их людьми».
– «Почему?»
– «О войне слагают песни. Песни дают жизнь Языку. Война оживляет Язык».
Шмель глубоко вдохнул и склонился над своим кубком:
– «Я не знаю войну и не хочу. Разве я безъязыкий?»
Старик сидел, не двигаясь, и по его лицу Шмель понял вдруг, что собеседник не знает, что ответить.
Чтобы ходить среди людей, не обязательно быть человеком.
Дорогу одолеет тот, кто сделает первый шаг.
Бывает, время поворачивает вспять. Бывает, встречаешь в толпе себя-прежнего и соображаешь обернуться, когда что-то менять уже поздно. Все бывает. Мир зыбок.
В конце концов, человеческая жизнь тоже конечна. Почему мы так удивляемся, узнав, что конечен Мир?
Подарок, говорили знаки, похожие на крохотные детские рисунки. Мир. Жизнь. Дыхание. Помните – ваш мир смертен, но… Стократ не сумел дочитать: свиток распался пылью у него на коленях, и восстановить послание из пыли не сумел бы самый быстрый ум.
Наш Світ створений дитиною в момент пробудження, тому в ньому так багато нелогічного, надлишкового, надмірного…
Наш Творець уміє жорстоко карати, але він по-своєму шляхетний, він талановитий і цікавий — це спасло наш Світ у трагічну мить його створення… Наш Творець, очевидно, зовсім не вміє любити і вже ніколи не навчиться…
Он смотрел по сторонам. Он видел каждую хвоинку и каждую шишку так резко и четко, как, наверное, художник видит будущую картину в своем воображении. Каждую каплю смолы, преломляющую мир, придающую ему цвет меда или золота. Каждую пластинку коры, темную или светлую, годную на то, чтобы выцарапать на ней иголкой историю своей жизни. Он задирал голову, поражаясь, как цвет неба сочетается с оттенками крон, и как елка, устремленная вверх, очертаниями похожа на храм.Он шел, улыбаясь без причины, разбрасывая сапогами хвою, удивленный и даже немного испуганный той яркостью, которой снова поразил его мир. Это было, как в первые дни после обретения меча – прояснение после тумана, рассвет после долгой ночи, начало чего-то, не имеющего названия, а может, начало жизни.После этой ночи, после переправы, после тяжелой дороги, перед лицом непонятного будущего – откуда столько сил, чтобы радоваться? Откуда уверенность, что он не врал, когда сказал Мир в лодке: «Мы никогда не умрем»? Мир был в его руках, живой, настоящий, лучший Мир в обитаемой вселенной, и Стократ знал, что оправдает его доверие…
– Я поняла, в чем была моя ошибка, – сказала Эдна в его сне. – Нет смысла возиться с костерками, с угольками, нужен по-настоящему мощный огонь. И, когда стоишь в стороне, можно построить только мираж, иллюзию. Так никогда не сделаешь ничего по-настоящему. Чтобы вышло, надо войти внутрь, в самую середину костра.
– Не ходи в горящий дом, – сказал Стократ в своем сне. – Ты ведь все исправила. Не рискуй больше.
– Не могу, – сказала Эдна. – У моих родителей есть дом, и у братьев – у каждого по дому, и у сестры есть сад с прудом и игрушечной лодкой. Но я не могу остановиться. Понимаешь, если я перестану это делать – зачем я буду жить?
Языки огня сомкнулись сводом высокой крыши. Красным вспыхнула черепица. Налились светом каменные стены, открылись окна, поднялись печные трубы. Искрой вспыхнул флюгер. Лачуга развалилась, становясь огнем и пеплом, а из огня соткался, сложился, вырос дом, красивый и прочный, странный в своей избыточной, непрактичной красоте. Искры погасли в небе. Дым развеялся порывом ветра. Дом остался, он не был ни миражом, ни иллюзией.
Родители запрещали мне. Наказывали за игру с огнем. Они не понимали, зачем это надо. А я могу выстроить целый город из огня. Я могу выстроить целый мир из огня, мне только надо научиться!
– Зачем было жечь дом? Не лучше ли развести в поле большой костер?
– Нельзя, – она поглядела на него, как на слабоумного. – Дом – это не просто стены и балки. Дом – это средоточие жизни. Для того, чтобы выстроить из огня новый дом, надо поджечь старый. Лучше – очень старый. Еще лучше – такой, где много-много людей жили, ночевали, отдыхали, грелись. Любились. А на месте простого костра можно вырастить куст, и не больше.
— Такого не може бути, Стократе. Світ не може закінчитися зі смертю однієї людини. Я вже був умер сьогодні, я лежав у могилі, зверху сипали землю… але я знав, що світ залишається стояти, що в порту смердить рибою, що в Високих Школах гортаються сторінки…
— Світ завжди кінчається зі смертю однієї людини, — сказав Стократ. — Розумій це, як хочеш, ти ж мудрець.
Тень. Отражение, образ, отделенный от тебя, перенесенный туда, куда ты не можешь дотянуться. Тень ходит по воде и без крыльев преодолевает пропасть. Кое-кто верит, что в тени прячется душа…
